Склеится-слюбится: открытие юбилейного сезона в «Ильхоме»

Отыскать в репертуаре современного театра спектакли-долгожители сегодня очень трудно. «Мещанская свадьба» идет в коллективе Марка Вайля с 1979 года — исчезнув с афиши лишь на предыдущие четыре сезона. На этом временном фоне «Квартал Тортилья-Флэт» по Стейнбеку и «Счастливые нищие» по Гоцци, которые кажутся нынешнему зрителю настоящим «антиквариатом», — постановки уже совсем другого, даже уже не второго поколения «Ильхома».

Когда идешь на встречу с таким театральным бэк-граундом, всегда одолевает сомнение — актуальность постановки устарела, актерам играть в шарады брехтовского театра уже как-то не с руки и пр. Признаем сразу — «Мещанская свадьба», вернувшись в афишу театра после короткого перерыва, выглядит вполне живо и совсем по-ильхомовски, каков он есть на сегодня. Спектакль играется четко, как будто раз и навсегда заведенные часы. Уютная сцена — идеальное пространство для одноактных спектаклей с крупными планами. Зрители, рассаженные по обе стороны сцены, — почти участники свадебного ужина, переросшего в скандал. Порой они не столько всматриваются в действие, сколько кидают взгляды на противоположные ряды, будто сравнивая действующих персонажей с реальными людьми.

Поставить «Свадьбу» можно так, что зритель будет прыскать и смеяться ежеминутно. Вот сестру невесты (Юлия Плакида) забывают под разрушающимся столом — зал покатывается со смеху. Вот друг жениха (Владимир Юдин) лихо отплясывает в рок-н-рольном порыве с невестой (Юлия Усадова) — и срывает аплодисменты. А здесь еще и зализанный под раздобревшего бюргера Борис Гафуров, грациозно проваливающаяся в кресло-качалку Алина Циммерман и ее опьяневший сразу муж — Алексей Писцов. Молодые на свадьбу пригласили гостей, которые, начав с колкостей и мелких упреков, переходят к «серьезным» аргументам — ломают собранную женихом мебель. Разлетающиеся и разбирающиеся части столового гарнитура приводят в движение и задают темп действию в спектакле.

На вершине всей этой комедии мещанских положений — легендарный Михаил Каминский, вернувшийся в Ташкент после долгих лет работы на зарубежной сцене. Артист феноменальной сценической техники и невероятной выносливости — он, безусловно, помнит, как играли «Свадьбу» в «Ильхоме» еще в прошлом веке. Спросить у мэтра не получилось, но что-то подсказывает — для Брехта поломанных стульев маловато будет.

В финале жених (Максим Фадеев) с горечью винит во всем случившемся негодный клей, который позволил буквально развалиться свадебному торжеству, раздавить его маленькое бытовое счастье. Во время финальной сцены зритель, пожалуй, заерзает — «а где смеяться-то?», отказываясь переключаться на совершенно иной эмоциональный регистр. В театральном мире «по Брехту» в насмешливой иронии и циничности всегда, как ни странно, находилось место поэтичности. Слабые и пошлые люди у Брехта — слабы и пошлы в своем крохотном мире. В вернувшемся спектакле эта мысль тонет в смеховом аккомпанементе. Великий драматург, внедривший в театральное искусство термин «отстранение», стремился не осуждать людей за принцип «жратва сначала, а мораль потом» и не давал рецептов исправления. «Склеить» такие вещи на театральной сцене в наш век твердой расчетливости совсем не просто — сегодняшнему зрителю «Ильхома» совсем не хочется идти подобным извилистым путем.