Дом, в котором… Мариам Петросян
Художнца, работающая на Арменфильме, двадцать лет писала книгу, которая сейчас может стать лучшим русским романом года.
Все то немногое, что известно об авторе этой книги, «работает» только на нее: это человек, который к писательству имеет мало отношения, она мультипликатор, из Армении; свой первый роман, который, по ее же признанию, скорее всего станет и последним в ее жизни, она в общей сложности создавала двадцать лет, причем первый вариант был написан уже в студенческие годы; в итоге о книге, написанной никому не известным доселе художником с Арменфильма вы не прочтете ни одного нелестного отзыва, более того — он уже получил «Русскую премию» как лучший зарубежный роман на русском языке, а сейчас находится в шорт-листе Букера. Что касается Букера, то это точно одна из тех книг, появление которых в «коротком списке» все-таки никто не предугадывал. Но сейчас уже не знаешь — может это очередная Сюьзан Бойл со своим зарытым где-то еще в детстве большим талантом.
Хотя, конечно, «ни за что» Мариам Петросян ничего не получала. Она написала книгу редкого, мета-размера, который ничуть не теряет в силе воздействия на читателя оттого, что уже по тексту виден непрофессионализм автора. И размер — хотя он и может часто быть причиной потери интереса к книге, особенно у молодого потребителя, — здесь оправдан: целый мир, помещающийся в одном отдельном доме, (том самом «Доме») нельзя описывать короче. Почти еще пацан, «Курильщик», как его прозвали, молодой герой попадает в дом инвалидов, таких же как он, и перестраивается для другой жизни, в которой мало общего с буднями нас с вами. Это свойственно и другим закрытым учреждениям, но здесь написанного устава нет, а правила, по которым все происходит, придуманы самими калеками. Любое дальнейшее описание происходящего в книге будет ее простым пересказом, потому что два больших тома носят характер большой хроники. И вместе с тем — здесь нет документалистики и это хорошо, «честно» с литературной точки зрения; если она возьмет Букера, никто не будет спорить о том, что победила не литература, а журналистика.
Хотя, к сожалению, даже такая книга уже не несет сегодня того эффекта новизны, того удивления от прочитанного, того чувства, когда тебя будто ледяной водой окатили — того, что должно следовать за романом, который на самом деле достоин получать призы. К таким не отнесешь ни один из шести у того же Букера, к примеру. Может, реже награждения устраивать…