Оптимистический пессимизм
В театре «Ильхом» прошли традиционные Дни современной немецкой драмы, уже на протяжении пяти лет приучающие ташкентскую публику к европейскому авангарду. Перебирая сыгранные импровизации, приходится с удовольствие констатировать — программа дала ощутимый глазу актерский крен.
Коллектив Марка Вайля всегда отличался своей репертуарной всеядностью. Поэтому афиша нынешних импровизаций, составленная, как и все прежние, при поддержке института Гете в Ташкенте, включает не только пьесу «Трое из пяти миллионов» Фрица Катера, где автор пытается отрефлексировать новейшую историю Германии, но и «Чудесную неопределенность» Мартина Хекманнса с его бытовым комизмом. Здесь же и повторяемые с прошлого года «Уроды» Мариуса фон Мйенбурга — грандиозный фарс, высмеивающий жизнь во всех ее проявлениях.
Современная драма, как никакая другая, годится для импровизаций. Это такой своеобразный театральный жанр, в котором артисты декламируют текст с листа, интонируют и жестикулируют, но полноценных образов не создают. Не играют роли, а делают сценический набросок ролей. Артист, рисующий сценический портрет героя масляными красками, противопоказан современной драме. Тут нужна иная техника игры. Тут сгодится скорее карандашный рисунок, где черты портретируемого схватываются быстро, в одно касание.
Пафос документальности (эдакого драматургического естествоиспытательства) стал основным трендом современной драматургии. Отсюда маниакальное внимание современных авторов к низовым сторонам жизни, к маргинальным слоям населения, к отщепенцам, лузерам, которые беспрерывно борются за право — есть, спать, любить, существовать.
В этом заключается главный парадокс современной сцены — актеры с мощным лицедейским темпераментом предпочитают продвинутому театральному артхаусу трэш, вроде недавнего «Гамлета» в постановке Овлякули Ходжакули. Трэш ведь создается по традиционным лекалам. Из него можно ваять сценические образы. Из «новодрамовских» же героев, как ни крути, все равно ничего, кроме «уродов» не вылепишь.
И тут открывается самое главное. Сценические импровизации ярких образцов современной драмы в исполнении ильхомовцев зачастую живут и дышат на сцене вопреки текстам, которые сродни тем незначительным декорациям, на которые при желании можно вообще не обращать внимания. И невольно задаешься вопросом: а возможен ли еще собственно актерский театр? Тот, что нередко живет и дышит на одной актерской интуиции.
Посмотрев в этот раз не только «Чудесную неопределенность», но и куда более метафизических «Трех из пяти миллионов», на этот вопрос хочется дать положительный ответ. В первом случае радость от встречи с блистательным лицедейством, в общем, предсказуема. Пьеса Мартина Хекманнса своим сюжетом столь очевидно восходит к семейно-бытовой драматургии, что Георгий Дмитриев и Алена Лустина просто не могли не выдать на-гора весь свой богатейший комедийно-ироничный арсенал. Добавленный в импровизацию режиссером Борисом Гафуровым актерский «непрофессионализм» известного ташкентского пианиста Марата Максудова только лишь усилил эту игру.
Но и в «Трех из пяти миллионов», пьесе куда менее самоигральной, актерское трио в составе Павла Лукашенко, Фаруха Холжигитова и Дениса Бойко, заставляло временами позабыть о сценическом антураже, о «постмодернистском арт-цитировании», а просто получать наслаждение от точности их актерских реакций. Срежиссированные Антоном Пахомовым приключения трех безработных друзей в период Великой депрессии заканчиваются уже в современном нам мире.
Вновь кризис, вновь они безработные, но уже не мечтатели, а несостоявшиеся бойцы «красных бригад», грабящие банки. А переходным мостиком служит монолог Фрэнсиса Бэкона, одной из знаковых фигур послевоенного модернизма — «Чувство отчаяния и несчастья более полезны художнику, чем ощущение удовлетворенности». И это уже об артистическом «голоде», о вреде творческой «сытости» и успокоенности.
Коллектив «Ильхома» этой сытостью никогда не страдал, более того, Марк Вайль в своих работах всегда попытался узреть, как за грязным жизненным хламом и несчастьями просвечивает светлые стороны мира. В одной из главных «вневременных» постановок театра — «Квартале Тортилья-Флэт» по повести Джона Стейнбэка, которая совсем скоро отметит свое 15-летиев театральном репертуаре, понимаешь, что герои спектакля — не просто рвань болотная. И падать в это болото им было откуда. Чем страшнее падение этих героев, чем непригляднее их быт, тем явственнее и доказательнее наличие высшей реальности. Сценические импровизации, показанные «Ильхомом», сегодня демонстрируют не только способность актеров слышать язык улицы и смачно фиксировать картинки обыденности. Они показывают то самое главное, чему учил
их мастер — разглядеть дух божий в самых темных и неприглядных закоулках бытия. И это приятные глазу находки.