«Семь лун»
Театр «Ильхом» и российская театральная студия SounDrama представили ташкентской публике совместный проект «Семь лун» — постановку по одной из глав «Пятерицы» Алишера Навои — поэме «Семь планет». Звуковая трансформация произведения узбекского классика показалась успешной и высоколобым критикам и обыкновенным зрителям.
Весь нынешний сезон актеры и руководство «Ильхома» провели в серьезных творческих поисках — новых авторов, идей, сценических решений и собственно режиссеров. Открыв сезон премьерой «Гамлета» в постановке большого друга театра Овлякули Ходжакули, поэкспериментировав зимой внутри коллектива с русской классикой Александра Сухово-Кобылина, к его завершению на сцене театра появился вполне ожидаемый варяг. Владимир Панков со товарищи в мейнстрим постсоветского театрального пространства ввел слово «SounDrama», где буквой d соединил и создал не только связь действия с музыкой, но московскую студию с одноименным названием.
Свой интерес к работе в Ташкенте Владимир Панков объяснил журналистам, конечно же, пиететом к ориенталистике, староузбекской ритмике и собственно творчеству Алишера Навои, которого режиссер без тени сомнения поставил в один ряд с Гомером и Шекспиром. Выбор творческой площадки по воплощению задуманного был определен совместной работой Панкова с Марком Вайлем в московском спектакле «Дон Жуан».
Любовная история шаха Бахрома и китаянки Диларам в одной из глав «Пятерицы» — несколько иное, нежели севильские страсти, однако Панков недаром зарекомендовал себя добротным мастером по скрещиванию всевозможной звуковой механики в различных ее временных регистрах.
Высоколобых критиков настораживало одно. В репетиционный период руководитель SaunDrama настолько мощно источал желание раскурить восточный фимиам поэзии классика узбекской литературы, что перед началом спектакля закралась мысль о том, что saund-палитра постановки выплеснет из нее собственно драму.
Режиссер с первых же аккордов решил пальнуть из всей музыкальной «артиллерии» ансамбля «Омнибус», в котором Панков нашел полное понимание и поддержку всем своим музыкальным замыслам в спектакле.
Впрочем, спустя несколько минут опасение в однобокой увлеченности постановщика музыкальными эскападами улетучивается враз и навсегда: на сцене появляется Ольга Володина, несущая через всю сцену на полусогнутых огромный медный чан. Актриса провела в роли эдакого переносчика театрального реквизита большую часть в постановке, текста у нее было не так много, но чтобы сыграть так нужно драматическое мастерство, проверенное временем. Актер Фарух Холжигитов, сыгравший шаха Бахрома, напротив, придает постановке необходимую энергетику. Помогает ему в этом образ Диларам, расписанный режиссером сразу на четырех актрис (Наргиз Абдуллаева, Райхон Уласенова Малика Усманова и Алина Цимерман). И пусть количеством они не дотягивают до заветной «семерки», пластической слаженностью и четкостью своих перемещений во время спектакля они компенсируют этот недостаток. Массовка-свита, где особенно выделились Георгий Дмитриев и Сайфитдин Меллиев, добавили действу особого драйва, и кажущееся поначалу задавленным пространство сцены зазвучало и засветилось.
Оттолкнувшись от почвы староузбекского поэтического лада практически буквально — большая часть сцены на время спектакля засыпана землей — Панкову удалось организовать действительно профессиональный ансамбль.
Вместе с режиссером текст «Пятерицы» «перепахивают» и актеры, занятые в постановке, где лейтмотивом становиться сакраментальное «Все из земли появилось — все в нее обратно и уйдет». Микрофоны на мокрых спинах актеров обернуты в изоляционный материал, но, ощущая запредельный градус работы, невольно ловишь себя на мысли «А вдруг закоротит?».
Скинув этнографические одежды и облачившись в современные лекала, героям в конце действия уже дела нет до дресс-кода. Между этими превращениями — полуторачасовое действие, разложенное на слова и звуки, растекающиеся по полиэтиленовым трубам, обрамляющим акустическое пространство спектакля. Кажущиеся бессмысленными, в традиционном спектакле эти бесконечные повторы «Ни чуть!» здесь превращаются в смысловые акценты. Сорвав аплодисменты вкраплением социальной ангажированности действия, спектакль к его концу добрался к вневременному уровню понимания творчества Алишера Навои. Тот факт, что звук приводит в движение весь этот драматический механизм только лишь доказывает, что мы имеем дело с режиссером, который был с интересом воспринят в «Ильхоме». Коллектив театра этот sound-check провел на уровне. На уровне, который был однажды задан Марком Вайлем и теперь поддерживается уже без него.
Семь лун
