Страшно реалистично: обзор сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте»

Мое сердце избили, именно с таким ощущением вчера я легла спать после 5 серии «Слова пацана».

Ностальгия — очень мощное чувство, на котором часто ездят пропаганда и маркетологи. Здесь абсолютное комбо по всем пунктам: знакомые всем хиты, въевшиеся в кожу, ассоциация с каждым двором постсоветского пространства, такие же обычные пацаны за стенкой, восхитительная детализация в передаче атмосферы, намек на то, что были времена и похуже, а главное — сюжет основан на реальных событиях.

Татарстанский феномен, возникший задолго до «лихих 90-х» — в 70-е, получил рассвет в 80-е, а в 90-е стал нормой. Речь идет о молодежных преступных группировках, формировавшихся по территориальному принципу в крупных городах. Если верить криминальной литературе, группы имели четкую иерархию — по возрасту и заслугам, и кодекс чести, за несоблюдение которого грозил даже морг. Но, судя по экранизации, даже это не останавливало пацанов, ослепленных чувством мести.

С одной стороны вам говорят: ребята, все нормально, посмотрите, как жили, как ломали/били/крушили, и выжили ведь, прорвёмся и сейчас! А с другой — внутренняя планка нормы медленно снижается, чувство тошноты и отвращения при виде чужой боли пропадает. Уже есть доказательства того, что сериал «Слово пацана» является пропагандой насилия — во дворах происходят инсценировки драк подростков, а в Telegram-каналах появились группы с названиями реальных молодежных группировок.

Очень сложно относиться к сериалу как к просто художественному произведению, когда помнишь коробку с кастетами и финками на шкафу дяди, как не узнаешь поутру друзей, потому что лицо обросло синим отеком, как слышишь стоны убивающейся матери из квартиры за стенкой, у которой «закрыли» сына. И это при спокойном радостном детстве в 90-е, бережно накрытом полотном мусаффо осмона. Особенно не хочется повторений.

От реалистичности повествования сердце рвется на части — а это твердая пятерка режиссеру, юному актерскому составу, оформителям и художникам по костюмам. В глубине души я надеялась, что труп в морге не покажут, даже закрыла глаза руками. Жестоко и жестко, без прикрас.

Юлия Александрова в роли безутешной матери бесподобна. Я ее помню только по комедии «Горько!», где она мечтала о романтично-сказочной свадьбе Русалочки, которая превратилась в классическую «душевную» пьянку с мордобоем. Здесь персонаж куда более многогранный, жизненный, сломленный. Свадьба Русалочки — так, грусть от стрелки на новых колготках, по сравнению с реальной драмой матери-одиночки, послушный сын-пианист которой превращается в бандита.

Да, нормально, так воспитываются мальчики, скажут многие мужчины, поклонники бокса, боев без правил, выросшие на улицах. Возможно, но когда уходишь с улицы, возвращение обратно — словно кубарем скатиться в каменный век.

Актерский состав великолепен: это обычные мальчишки и девчонки, которые были в каждом подъезде, никакого голливудского гламура, из грима вместо шелкового глянца блеска для губ — затянувшиеся корочкой раны в уголках губ, синева под глазами и сколы на костяшках пальцев. И если «Бригада» в свое время несла за собой флер криминальной романтики, ассоциируясь с дружбой, красивой историей любви, а модный рингтон будил чертовщинку с любых глазах, то здесь все куда жестче: кровавое подростковое месиво из-за горстки мелочи.

Леон Кемстач (Андрей) демонстрирует всю палитру чувств медленного перехода на другую сторону, стойко перенося как удары пацанов, так и особенности роли: желание не бояться, быть частью группы, держать слово, вступаться, доказывать, что «дух есть». Интересная и знакомая цитата.

Параллельно транслируется мысль, что ни один родитель не застрахован от вступления ребенка в ряды пацанов: ни одинокая бабушка, растившая внука на мизерную пенсию, ни многодетная мать, которой вечно некогда, ни зажиточные родители-архитекторы, работающие, чтобы у детей было то, чего не было в их детстве.

Сериал планируют закончить в декабре, но уже сейчас это оглушительный успех и сумасшедшие рейтинги в чартах.