Простая душа. Вадим Бабенко

Бабенко, бывший физик, ушедший в литературу, видимо, надолго, с первым же своим большим романом попавший в шорт-лист «Нацбеста», обладает несложным, не утяжеленным авторскими оригинальностями языком; в спутанных дебрях человеческого сознания не плутает, и от читателя многого не требует — у него мало что утаено между строк. То есть, казалось бы, на лицо все признаки хорошего писателя, пишущего книги со смыслом, для «сегодняшней аудитории» вообще, и, к примеру, «такой сложной» современной молодежи, в частности. Вроде так, да. Но читаешь «Простую душу» и как будто тебя вокруг пальца водят: цепляешься за героя, долго разгоняешься, узнавая, разматывая его как кокон, потом бац — другой герой, и то же самое. Таким образом, долгие, с удивительными подробностями, жизнеописания героев, причем не одного, а сразу пятерых или шестерых — сразу всех не запомнишь, — приводят к тому, что первая половина книги становится похожа на каталог личных дел, выдаваемых вам по очереди в алфавитном порядке. Впрочем, кое-какие выводы, по правде говоря, из биографий тоже можно сделать: у всех персонажей, отобранных автором, наблюдается какая-то отстраненность от общества — то от мужчин, то от женщин, а то и от всех людей, которые поголовно кажутся некрасивыми, или скучными, или подлыми и пр. Всем им достаточны средней частоты встречи интимного характера с малознакомыми людьми или короткие романы без всяких там обещаний. Всем, кроме «простодушной» Елизаветы Андреевны, которая все-таки еще верит в любовь.

Скрупулезные описания характеров персонажей, как может показаться, появились из-за боязни получить обвинения в «недописанности второстепенных героев»; но тут другое объяснение — все герои здесь главные, и мимоходного охарактеризования не потерпят. Но если такая чопорность как-то затеняется ожиданием развязки в начале чтения, то уж точно лишней кажется та тягучая манера, в которой написана и остальная часть романа. Из разных точек Земли, с разными целями, они приезжают в один провинциальный город, где, конечно, встречаются и попадают в разного рода передряги. В итоге никто из них так и не находит в захолустном Сиволдайске того, зачем приехал, и тут, наконец, случается всеобщая «попойка» (коих здесь вообще много) — заглавная сцена, ради которой стоит дочитать книгу до конца, но которая вполне могла бы обойтись без столь внушительного предисловия. Ни с чем уезжают все, кроме простодушной Елизаветы Андреевны; простая душа не дает ей раскапывать саму себя терзаниями и мыслями до тех пор, пока не станет больно, и наделяет неисправимым оптимизмом, который те, у кого душа посложней, назовут, наверное, неизлечимой наивностью или даже глупостью. Но всегда ли плохо быть наивной или глупой, не знает никто.

Необычный роман с не размытым смыслом, но с затянутыми описаниями.