Плоть и кровь. Майкл Каннингем
Герои и процессы американского романа о большой семье 20 века: отец-тиран, тихоня-мать, сын-гомосексуал, дочь-хиппи, инцест, СПИД, две измены, одно самоубийство.
Двое молодых эмигрантов (это очень важно и символично — книга кишит такого рода символами) убегают от своих проблем в Америку, создают семью, кое-как кормятся, считают центы, но переживают испытания временем, дожидаются счастливого случая — и начинают жить по-другому, так, наконец, как они хотели, по-американски. Рожают трое детей, те вырастают, рожают своих; повествование заканчивается через сто лет от номинальной даты начала — когда мы видим уже совсем взрослых внуков пары-родоначальницы. Солидная разросшаяся семья, перипетии жизни которой язык не поворачивается назвать исполнением американской мечты: Каннингем очень постарался показать то, что Коупленд (у которого, правда, в этих словах гораздо больше иронии и юмора) только через несколько лет сделал названием своей книги — Нормальных семей не бывает.
«Плоть и кровь» вышел на русском в этом сентябре, а написан был в 95-м. И снова не случайно: в конце столетия автор будто делает выводы, подводит «итоги» всего того, чем жила и чего достигла нация в свободном двадцатом веке. На заре новых лет пришло время отказаться от шаблонов традиционной американской семьи и больше не стеснять себя оковами предков; признать, что отнюдь не сексуальная ориентация или цвет кожи человека говорит о его уме; быть добрее и не задирать нос над обстоятельствами, перед которыми уж точно все равны. Мысль об идеальной семье с незабвенными правилами так противна автору, что он отвязывается на ней на всю катушку: здесь инцест, измены и разводы, сын-гомосексуал, загулявшая дочь, подцепивщая и умершая от СПИДа, подруга-трансвестит, ранние увлечения детей педерастией, самоубийтсво малолетнего внука. Чтобы разбить совсем надоевшую американскую мечту, Каннингем придумывает семью с предельно завышенной нормой бед и горя — причем рушат идеалы старших не только дети: сами отец и мать разводятся и живут по отдельности. В конце концов, единственными, кто сохраняет свое счастье в семье (и здесь уже можно точно удивиться) — сын-геи со своим парнем, которые доживают вместе до самой смерти. Даже не хочется думать, вложен ли сюда какой-то смысл.
Каннингем, конечно, не пишет типичную семейную сагу. Он не задерживается на подробностях и не кружит в бесконечном танце с витиеватыми рассуждениями или многоэтажными ассоциациями. Он, ни много ни мало, делает роман романов — компиляцию из бесчисленных историй американских семей, начинающихся кольцами на пальцах молодоженов и кончающихся седыми волосами их внуков, — и он у него намеренно мозаичный и приторно шаржированный. Здесь собраны все персонажи любого общества, какие только можно вспомнить, а изложение сводится к переключению от одного к другому сухо продатированных эпизодов (интервалами в год-полгода). Это как написать лучшую песню всех времен и народов, взяв из остальных композиций наиболее часто повторяющиеся слова. «Плоть и кровь» — утрированный, конечный, выбеленный шаблон, матрица романа-о-семье, написанного кем угодно до 21-го века. В 21-м веке романы о семье должны быть другими.