«У меня нет мечты стать стендапером», — Данила Козловский о личном, мечте и спектакле Frank. Эксклюзивное интервью для Afisha.uz
Сколько раз в этом году вы выходили на сцену с музыкальным представлением Frank?
— В Ташкенте состоится мой 30-й спектакль.
В одном из интервью вы говорили, что относите себя к тем артистам, которым нравится рисковать. Frank — это риск? Если да, то в чем он заключался?
— Frank — это риск, конечно. И прежде всего, риск в том, что этот спектакль — моя мечта, которую я хотел осуществить: выйти на сцену, что называется, в собственной шкуре, и при помощи музыки откровенно поговорить со зрителем о личном. Все могло бы быть не так, как я себе представлял.
В разных СМИ о формате пишут по-разному: музыкальный спектакль, шоу, концерт, моноспектакль, даже стендап. Что же из себя представляет Frank? Как вы его определяете?
— Музыкальный спектакль-шоу «ФРЭНК». Я понимаю, что слово «моноспектакль» немедленно вызывает у всех в голове скучный образ артиста, который что-то драматично рассказывает или читает записки из зала… Именно поэтому я сделал спектакль — шоу. В нем много юмора и самоиронии, разговоров на темы, которые волнуют человечество в любые времена: о любви, дружбе, семье, о дорогих сердцу людях. Добавьте к этому много прекрасной и всеми любимой музыки, сценический свет и тонкую режиссуру, и вы получите мой формат.
Насколько получившийся музыкальный продукт соответствует идее, тому, каким вы его задумывали?
— Мы уже говорили с вами о риске, когда сбывшаяся мечта может не соответствовать нашим представлениям о ней. Но мне повезло, и, пожалуй, получилось даже лучше.
Менялась ли программа, сценография в течение этого года? Есть ли в этом необходимость? Как понять, что нужно что-то поменять? (На что вы ориентируетесь в таких случаях: на зрителей, на команду, вместе с которой работаете, на себя?)
— Самым незначительным образом, и это скорее связано со сценическим пространством. Мне за это время пришлось поработать в очень разных залах, и в них, конечно, необходимо адаптироваться — эргономикой, движением. Но это — мелкие изменения, не затрагивающие спектакль в целом.
Frank изначально создавался для гастролей?
— Frank изначально создавался для моего зрителя. Везде, где он пожелает на меня прийти.
В 2015 году у вас был концерт «Большая мечта обыкновенного человека», на котором вы под аккомпанемент оркестра пели песни Фрэнка Синатры, Дина Мартина, Тони Беннетта, Нэта Кинг Коула, а ещё рассказывали истории из своей жизни. Верно ли я понимаю, что именно тогда вы и стали рассматривать себя не только как актёра, продюсера, сценариста, но и как эстрадного артиста, если так можно выразиться?
— Да, в 2015 году я решился и выпустил «Большую мечту обыкновенного человека» на двух главных театральных подмостках страны — Александринского и Большого театров. Я очень благодарен коллегам за то, что поверили и поддержали мои амбиции и сделали эту постановку возможной. Но у меня не было мечты стать эстрадным артистом. Как и сейчас, в Frank`е — нет мечты стать стендапером, например. Это просто новый формат общения с моим зрителем, который я для себя открыл.
Если я не права, то переформулирую вопрос: когда вы почувствовали, что вы можете позволить себе петь на сцене?
— Я и сейчас до конца это не почувствовал. Но это все еще продолжение нашего с вами разговора о рисках…
Первый пост с хэштегом #FRANK появился в вашем Instagram-аккаунте 28 декабря 2023 года. Сколько времени к тому моменту вы уже работали над спектаклем? Кто и как помогал вам эту мечту исполнять?
— Какие-то наброски, идеи, размышления существовали во мне уже давно. Но непосредственно к работе мы с режиссером Саввой Савельевым приступили летом 2023 года. Помогла моя команда: музыкальный продюсер Андрей Поляков, художник по свету Ваня Виноградов, музыканты, вся моя банда потрясающих техников. Я очень благодарен каждому из них.
Прочитала, что концерт «Большая мечта обыкновенного человека» вы посвятили маме. Кому посвящён Frank?
— Всем моим близким людям: семье, учителям, друзьям — всем, кто хоть однажды прикоснулся к моей жизни и оставил в ней свой след.
Где состоялась премьера Frank? Сколько зрителей пришло на представление? Были ли среди них важные для вас люди? Если да, то кто?
— Премьера шоу состоялась в театре «Паттихио» в Лимасоле. Она длилась два дня и собрала два полных зала. Среди зрителей, конечно, были очень важные для меня люди — мои друзья. Они сделали это событие еще ярче.
На представление в Юрмале приехала Алла Борисовна Пугачёва. Мне очень интересно, общались ли вы после? Что сказала вам женщина, которая поёт? Каково это — выступать, зная, какие великие люди находятся в зрительном зале?
— Да, мы виделись с Аллой Борисовной после спектакля. Она сказала очень теплые слова о Frank'е, за что я ей очень благодарен. Это всегда волнительно, когда ты видишь таких людей в своем зрительном зале. Это люди-эпохи, столько сделавшие, столько создавшие за свою жизнь. Они меняли человеческие судьбы.
Давайте перенесемся в Берлин, где вы представляли спектакль на сцене театра на Потсдамской площади. В посте в Instagram вы писали о том, что мечтали попасть туда «с фильмом, на кинофестиваль». Картины приезжали, но по разным-причинам без вас, кроме одного раза, когда вы все-таки доехали, но опоздали и «все прошло скомкано». Что вы чувствовали от того, что вышли на эту легендарную сцену не так, как представляли, не с фильмом? Не было ли горько от этого?
— Я очень рад, что решился провести свой спектакль в Берлине именно в этом зале. Для любого кинематографиста театр на Потсдамской площади — это место силы, намоленое место. Там особая энергетика, воздух. Оно наполнено осуществившимися надеждами. И моя тоже обязательно осуществится.
Frank потеснит кино, театр?
— «Frank» и музыка — это совершенно точно всерьез. Но они — ни в коем случае не замена кино и театру, они жили во мне всегда и всегда много значили. Просто пришло время для третьей важной главы моей жизни, и надеюсь, она долго будет продолжаться, равно, как и кино, и театр.
В спектакле Frank вы выходите на сцену не в роли Фрэнка Синатры, а как Данила Козловский. Артист, человек. Каково, будучи самим собой, стоять на сцене? Отличается ли это от обычного актерского существования на сцене? Если да, то чем?
— Да, разумеется, отличается. Когда ты выходишь на сцену в роли кого-то, то ты можешь говорить и делать вещи, которые для тебя, как человека, несвойственны или даже совершенно невозможны. Потому что так думаешь, говоришь и делаешь не ты, а твой герой, ты знаешь это. И ты прикрыт этим знанием, как доспехами. Когда ты стоишь на сцене в роли себя самого, все человеческие эмоции и реакции попадают напрямую в тебя. Это больнее, но, когда тебе удается подхватить на свою эмоциональную волну зрительный зал, ты понимаешь, что оно того стоило.
Вы много раз рассказывали о том, что в первый раз услышали песни Фрэнка Синатры, Луи Армстронга, Лайзы Минелли, Лучано Паваротти, когда вам было семь лет. Мне очень интересно, что же такого мог услышать в этой музыке семилетний мальчик? Что в ней вас, маленького, так зацепило?
— То же, что и миллионы других семилетних мальчиков: чистоту ритма, удивительную мелодию, прекрасный голос. Я не думаю, что красоту, которую мы видим, или слушаем, или осязаем, нужно обязательно объяснять, себе или другим. Но я верю, что и семилетних мальчиков прекрасное «цепляет» не меньше, чем взрослых.
Разговаривали ли вы с мамой о музыке? Бывало ли, что она советовала вам что-то послушать, и вы слушали?
— Я всегда прислушиваюсь к маминым советам. А в том, что касается искусства, особенно.
Вашей дочери Оде скоро пять, и она близка к тому возрасту, когда вы впервые услышали Синатру. Как вы думаете, с какой музыки, с какого исполнителя начнется ее знакомство с этим удивительным миром? (Возможно, уже началось?)
— Конечно, ее знакомство с миром музыки уже началось: она смотрит сказки и мультфильмы, ходит на детские представления, слушает детские песни. Все это насыщено музыкой. Но вот в какой момент музыка станет ей жизненно необходимой, и какая музыка это будет, я не знаю. Главное, что это будет ее выбор.
Как правильно, на ваш взгляд, прививать ребенку интерес к музыке? Нужно ли родителям вмешиваться в этот процесс? Как вести себя, если ребёнок слушает музыку, которая вам, взрослому, не нравится?
— Я думаю, взрослому необходимо давать ребенку возможность слушать музыку, любую, к которой ребенок будет стремиться. И вовремя остановить себя, если возникнет острое желание навязать ребенку свои вкусы.
Возвращаясь к спектаклю Frank, почему вы решили рассказывать о себе именно через песни Фрэнка Синатры? Не Луи Армстронга, не Тонни Беннетта. Что между вами общего?
— Я вырос на музыке, которой Фрэнк себя посвятил. Я люблю мир черно-белого кино, в котором он существовал, мне близко это время, его ритм и эстетика. И хотя я не выбирал Фрэнка Синатру в кумиры, мне импонирует его стиль, его простота и открытость, с которой он шел к своей публике, восхищает самодостаточность и умение иронично реагировать прежде всего на собственные проявления. Я словно веду с ним долгий диалог о жизни, любви, о вечных ценностях, победах и неудачах, о дорогих сердцу людях…
Верно ли полагать, что в программе спектакля нет случайных песен? Если да, то расскажите, пожалуйста, о том, как вы их отбирали, на что ориентировались: на известность или же свое отношение, личные ассоциации?
— Случайных песен нет, все они — звенья, которыми я скрепил кусочки моей жизни. Но! Важно понимать, что это не спектакль про себя любимого, а откровенный диалог со всеми через призму очень понятных каждому тем. Мне нравится, что зрители, побывав на «Frank», пишут мне: «У нас в детстве была почти такая же кассета», или «В нашем пионерлагере эту песню все время крутили на дискотеке», или что еще, что роднит нас всех.
Какая из песен больше всего созвучна с вами нынешним? Почему?
— Сейчас я занят производством музыкального фильма с большим количеством оригинальной музыки. Поэтому сейчас все во мне созвучно ей. Но об этом пока рано подробно рассказывать.
Возможно, глупый вопрос, но оставлю: не боитесь, что из-за частого исполнения эта музыка потеряет для вас значение, магию?
— Не боюсь. В моей жизни всегда были и есть знаковые музыка, книги, фильмы, спектакли и произведения искусства, к которым я возвращаюсь с особым трепетом. Они многое мне дают, в разные моменты жизни по-разному, но каждый раз это новое открытие.
Я прочитала несколько статей о спектакле, и в одной из них автор удивлялась тому, что воспоминания, которыми вы делитесь со сцены, по большей части из детства: «о прыжках из окна второго этажа, московских и питерских адресах юности, обучении в кадетском корпусе, призах за пение и чтение стихов, поездках с мамой на Венецианский кинофестиваль». Автор пишет: «Все интересно. Но непонятно, почему он останавливается на условных 1990-х и начале 2000-х, из каких соображений умалчивает об искрометной карьере и известности? Почему про кадетский корпус, про магнитофон и набор „Лего“ можно, а про самое интересное, профессиональное, уже нельзя?». Ответьте, пожалуйста, на этот вопрос.
— Остановился, потому что дальше начинается другой этап моей жизни, о котором я тоже хочу рассказать, но это будет уже другой разговор.
Случалось ли такое, что вы обращаетесь к зрительному залу, и глаза у людей горят, но они молчат, потому что не привыкли открыто себя проявлять (мы в Узбекистане такие, долго раскачиваемся :))? Если да, то что вы в такие моменты чувствуете? Как выходите из ситуации?
— Открытые проявления эмоций — это прекрасно. Но я хорошо понимаю, что многим людям тяжело выдавать мгновенную эмоциональную реакцию, особенно в окружении большого количества людей. В подобных случаях я стараюсь как можно яснее показать, что я совершенно искренен и открыт. И это не так страшно, как кажется.
В соседнем Казахстане вы посетили в спортивный комплекс «Медеу» и в Instagram тепло о нем отзывались. Сказали, что мечтали туда попасть. Откуда взялась такая мечта?
— Из детства. Раньше в спортивных программах часто показывали этот ледовый комплекс, спрятанный высоко в горах, в ущелье. Это казалось очень удивительным, и конечно, очень хотелось туда попасть. И я не был обманут в своих ожиданиях, когда побывал там прошлым летом. Захватывающее место.
Вы — человек, который не только мечтает, но и воплощает свои мечты в реальность. Чем заняты ваши мысли, ваше сердце сейчас?
— Вот уже пять лет, как один человек круто изменил мою жизнь. Этого человека зовут Ода, и она — моя дочь. Она теперь, собственно, и есть моя жизнь, ею заняты мои мысли, а мои надежды и мечты направлены на то, чтобы она была счастлива. Я думаю, это на сегодня главный план, придуманный для меня Вселенной, и в каждой своей большой или маленькой мечте я должен его учитывать.