Грядущий Second Hand
В нынешнем сезоне театр «Ильхом» видимо решил перекормить своего зрителя «новой драмой». Не успели еще отшуметь сайты после сценических импровизаций французских и немецких современных драматургов, как коллектив Марка Вайля устроил на неделе preview постановки «Хлам» по пьесе российского драматурга Михаила Дурненкова. Премьера спектакля назначена на январь, но уже можно сделать главный вывод: молодая драматургия понемногу входит в ташкентский театральный обиход и не так пугает своими эскападами и присутствием ненормативной лексики.
Новодраматический марафон в стенах «Ильхома» продолжил российский режиссер Владимир Михельсон, запомнившийся постановками Юза Алешковского и Эдуарда Лимонова в проектах московского Театр.doc с изобилием нецензурной лексики. Впрочем, было бы не справедливо сводить режиссерское мастерство Михельсона только лишь к умению извлекать из текстов эпатажность. Премиями и присутствию в шорт-листах режиссер обязан своей крепкой привязанности к новой драматургии, которая случилась еще задолго до того, как этот жанр обрел свою постоянную прописку на российской сцене.
Постановка «Хлама» в Ташкенте при участии Центра поддержки русского театра, СТД РФ и Министерства культуры России, это в целом и есть та художественная стратегия коллектива Марка Вайля, которая строится на соседстве классики и свежих пьес и, кроме того, на приглашении молодых, интересных режиссеров.
Так и появилась в репертуаре театра «Хлам» — пьеса 30-летнего Михаила Дурненкова, которая взяла гран-при на престижном драматургическом конкурсе «Евразия-2008» и теперь вот безвозмездно передана «Ильхому». Несмотря на молодость, автор уже успел выйти из тени своего старшего брата — Вячеслава, известного драматурга, киносценариста и нонконформиста нынешнего поколения.
Сюжет «Хлама» — сплетение историй неудачников разного пола и возраста. Долговязого худощавого парня по кличке Толстый (Тимур Нартаджиев) соблазняет Ленка (Христина Белоусова), чтобы отомстить своему бойфренду (Бафо Хабибов), — тот ширяет Толстого ножом. Приехавшая из провинции мать (Марина Турпищева) ищет своего сына, но встречает чужого — конченого наркомана (Шамиль Ибрагимов), грабящего случайных прохожих. Торчок просит женщину проводить его домой, где она знакомится с его матерью (Ольга Володина). Сценарист (Антон Пахомов) не решается попросить аванса у самоуверенного продюсера (Сейдулла Молдоханов), его девушка (Алина Цимерман) находит в их общей квартире рюкзак со старыми порнокассетами и посылает его в баню, причем буквально. Математик Попов (Павел Лукашенко) день и ночь просиживает за компьютером, попутно перелицовывая хрестоматийную теорию Родиона Раскольникова. В пьесе вопрос «Тварь ли я дрожащая или право имею?» трансформируется в историю об одном корейском студенте, перестрелявшем почти 40 человек в кампусе, и ставшем в один миг всемирно известным.
В какой-то момент сюжетные линии начинают переплетаться. Герои пьесы Дурненкова-младшего начинают жизнь заново, пытаясь доказать всем остальным, что они — не хлам. Однако, по замыслу автора и режиссера героев может связывать только лишь магазин одежды second hand. Сюда мать несет шубу, чтобы выручить немного денег. За штанами идет голый драматург — в бане его обворовал корейский студент, сюда приходит Толстый, чтобы отомстить за обиду. Пространство Second hand — место всего действия спектакля, которое в соответствии с ремаркой сценограф Василий Юрьев заставил тележками со старым шмотьем, в котором по очереди роются герои. Максимум протеста, который можно выискать из этой вещевой кучи — эта трагикомичная игра «в Бонни и Клайда» (Алина Алимова и Георгий Кобылин), то есть лазанье по дачному поселку в поисках все того же утиля — старого проигрывателя, полинявшей шубы. Круг замкнулся, герои из вторсырья так и не вылезли. Две матери воют на луну старинную песню Пугачевой из далеких 70-х: «Старинные часы ещё идут». И понятно, что это воспоминание о том времени, в котором они были счастливы в последний раз. А у сценариста есть только час, чтобы все переделать заново, потому что «сюжет г.но».
Все это связно, и, как ни странно, вполне театрально: текст Михаила Дурненкова превратился в полноценный спектакль, благодаря, а может и вопреки, актерской игре. Молодые актеры и признанные мастера существуют на сцене так, словно играют самую натуральную реалистическую драму. Слово и поступок нынче девальвировались, и герои «Хлама» отражают сегодняшний мир: говорливый, суматошный и безумный. Пьесу, как это не парадоксально для новой драмы, выручают присутствие сюжета, чувство юмора и авторская нелюбовь к проповедям. Новая драма по-своему начинает приживаться в Ташкенте.