Соло на проспекте
В Ильхоме 200-летие Гоголя отметили бенефисным моноспектаклем Николая Леонова по мотивам повести «Невский проспект». Сценические «прогулки» молодого тезки российского классика по главной петербургской улице вышли по-гоголевски весьма впечатляющими.
«Все мы вышли из гоголевской «Шинели», заметил как-то еще один классик — Федор Михайлович Достоевский. Из шинели почти трехметровой величины, вышел, причем в буквальном смысле, с первых же минут на сцену театра и Николай Леонов. Самый важный визуальный образ спектакля, попутно переворачивающийся в строгое дамское платье, сразу занял центральное место в пространстве моноспектакля. Фоном служит видео-арт панорамы Невского проспекта, созданной самим бенефициантом в манере игры светотени. Идея вплетать в драматическое изложение прозы видеоряд в защите не нуждается. В общем, все в спектакле на своих местах. Важнее всех этих подробностей — сам Николай Леонов, как бы сам Гоголь, через все навязчивые и фантасмагорические петербургские видения приходящий к осознанию своей творческой миссии: «застенчивый, робкий, но в душе своей носивший искры чувства, готовые при случае превратиться в пламя». Чтобы не вспыхнуть всерьез, актер по ходу часового действия, дважды макает голову в бак с водой. Казалось бы игровая эпатажность оборачивается сущей необходимостью по ходу представления.
В активе Леонова уже есть высокохудожественный монолог — в спектакле «Лаборатория Чехова» он сумел очень точно передать характер персонажа и смысловые интонации в рассказе «О вреде табака».
Повесть «Невский проспект» открывает цикл из семи «Петербургских повестей» Гоголя. У произведения своя точная и точечная миссия — подобно главной питерской улице, повесть открывает «першпективу» на творчество писателя, где позже появятся и «Нос» и «Шинель» и тот же «Портрет», где тема борьбы темного и светлого в искусстве получит свое продолжение. В целом понятен побудительный мотив, заставивший Леонова взять из повести историю только одного из двух героев — художника Пискарева. Тонкий художник, читай актер, не может в один день сделаться черствым и грубым, позабыть о той мистификации, которую устроил ему знаменитый проспект. К чести актера, Леонов не стал извлекать из повести лишь иррациональное и пугающее, что так часто видят в Гоголе, а предъявил честную и талантливую игру. Где сверкнет глазом, где снабдит реплику иронией, где погрустит или, наоборот, впрыснет драйва. Леонов берет своей энергией, а не единством или четкостью сквозного действия. Трудно судить — помогло или нет актеру режиссерское соучастие в постановке его однокурсника и коллеги по театру Георгия Дмитриева. Во всяком случае, наличие стороннего пригляда спектакль не испортило. Ведь на самом деле театральное соло — жанр, требующий отваги.