Бедный Гамлет

Считается, что «Гамлет» — пьеса-датчик, постановка которой больше, чем что-либо другое, говорит о сегодняшнем состоянии театра, да и вообще жизни. Английский режиссер Питер Холл как-то заметил, что эту пьесу театр должен пересматривать каждые десять лет. Овлякули Ходжакули со всей актерской командой «Ильхома» пришлось отвечать не только за себя, но и за все первое десятилетие нового века.

Если задуматься, «Гамлет» — произведение, которое давно уже должен был поставить туркменский «укротитель классики». Овлякули Ходжакули любит интерпретировать мировые театральные бестселлеры жестко, оригинально, спорно. Видимо, в этот раз общая интеллигентность и почтение к автору, не позволили режиссеру перекроить пьесу — не только разбавить ее модернистскими кунштюками и современными антуражем, но по возможности, прирастить к хрестоматийному тексту новый смысл.

Первые двадцать минут этого «Гамлета» смотришь с волнующей настороженностью. В гипнотической сценографии Марии Сошиной минимум средств — при предполагаемом максимуме напряжения. Сцена затянута красным, на красном заднике четыре двери, посередине — красное прямоугольное возвышение, вокруг которого можно накрутить немало метафорических толкований. Музыка Артема Кима как всегда аутентична, хореография Антона Авруцкого — точная комбинация тяжко перекатывающихся мышц, и мучительных выгибов. В сочетании разных переводов — многоголосица, беззаконие стилей. Тут и классический текст Бориса Пастернака, и что-то совсем новенькое — из-под пера, не совсем шекспировское, — сочиненное российским автором Андреем Черновым.

На фоне сравнения с античным «аналогом» «Гамлета» — ильхомовской «Орестеей», ждешь от трехчасового действия свежих постановочных решений, поскольку от всех сценических партитур (световой, звуковой, пластической.) устаешь наслаждаться очень быстро.

Однако, втягиваясь в просмотр, ловишь себя на мысли: Ходжакули просто рассказывает историю Гамлета, принца Датского. Рассказывает для тех, кто впервые встречается с пьесой Шекспира в ее полном варианте. Рассказывает, как является Призрак убитого отца, как толкает сына на месть, как Гамлет-младший готовится к исполнению своего плана, как Клавдий сопротивляется и старается от настойчивого пасынка избавиться, как в конце почти все герои погибают. Обычная семейная разборка по-королевски — драматический эффект улетучивается к антракту. Все остальное уже остается за рамками просмотра.

Создается такое впечатление, что режиссер абсолютно не ставит своей целью найти в «Гамлете» что-то новое. Воплощенные незначительные сценические придумки (заглатывание Гамлетом нижнего белья Офелии, исподнее героя, исписанное именем невесты) в зачет не идут, и могут будоражить лишь воображение поклонников Фрейда. Непонятным осталось, зачем понадобилось режиссеру столь сложно интерпретировать сцену поединка Гамлета и Лаэрта? — Актеры «Ильхома» всегда славились отличной фехтовальной выучкой.

Считается, что для успеха «Гамлета» нужен, прежде всего, сам Гамлет. Судя по аннотации, главный герой в премьерной постановке — интеллектуальный хулиган, веселый человек в невеселых обстоятельствах. Антон Пахомов у Ходжакули — это Гамлет для старшего школьного возраста, который вертится как уж на сковородке. Выдавливая инфантилизм, он слишком прямо чувствует, слишком раним и не способен рассуждать, ненавидя и любя до истовости. Расставленная им на сцене мышеловка действует вопреки, а не по логике действия героя. Режиссер, словно боится оставить Гамлета один на один с текстом, превращая монолог «Быть или не быть» в процесс непрерывного общения — подростку такие философские выкладки явно не под силу.

Вместо Гамлета на первый план в спектакле вышли ушлый авантюрист Клавдий (Георгий Дмитриев) и благополучный хохмач Полоний (Вячеслав Цзю). Олицетворяющий поговорку «в семье — не без урода», обаятельный и уверенный в себе Георгий Дмитриев стал, по сути, главным действующим лицом постановки. Хамоватая жизнерадостность великолепного Полония настолько перекликается с пластичной изменчивостью Клавдия, что когда Полония убили, Цзю пришлось вернуть на сцену в другой роли, иначе зрители бы точно заскучали.

Режиссеру придется серьезно поломать голову над тем, как трансформировать этот дует, когда роль Клавдия в другом составе будет играть Борис Гафуров, актер совершенно другого амплуа и диапазона нежели Дмитриев.

Понятно, почему Гертруду в спектакле Ходжакули играет Марина Турпищева — яркая, чувственная очень интересная актриса. Конечно, такая Гертруда должна была позариться на Клавдия, годящегося ей в сыновья. Однако решающее объяснение с Гамлетом у нее не удается, хотя она и старается быть величавой.

Особняком в постановке стоит роль Горацио в исполнении Ольги Володиной. Вместо однокашника и помощника Гамлета в традиционной трактовке образа, или тайного манипулятора всей интриги в радикальных прочтениях, Горацио у Ходжакули — мерно расхаживающая по сцене немолодая женщина. Она для Гамлета как няня, у которой ребенок рос на глазах и теперь отправляется во взрослый мир, — то к груди его прижмет, то обнимет и поцелует, то историю какую-нибудь расскажет, то в школьном спектакле подсобит. Вот только изменить ничего не может — Гекуба уже наметила план мести.

Такая вот получилась история про семью. Про ту, которая главным образом «несчастлива по-своему». Впрочем, самое то, что нужно публике, которая сегодня приходит в театр развлекаться, семейные сериалы поднадоели, а сложную трактовку трагедии не осилить за вечер. Таков он «Гамлет» наших дней.